Суд критически оценил результаты проверки банком электронной подписи на документе

Процедура проверки электронной подписи при получении документа всегда вызывает повышенный интерес. Прежде всего важны вопросы о том, как стороны должны доказывать, что проверка подписи была проведена надлежащим образом, и как следует документировать результаты такой проверки.

Арбитражный суд города Москвы в мае 2022 года рассмотрел дело № А40-19856/22-137-158, в котором выдавший банковскую гарантию банк отказался по ней платить, сославшись на то, что он не смог проверить электронную подпись на документе.

Как развивалась ситуация:

• между Калужским региональным отделением Фонда социального страхования РФ (далее – ФСС) и ООО «ИНТРА» в мае 2021 года был заключен государственный контракт;
• в качестве обеспечения его исполнения ООО представило в ФСС банковскую гарантию. ПАО «МТС-БАНК» взяло на себя обязательство выплатить более 116 тыс. рублей в случае получения от ФСС требования об уплате по электронной почте, подписанного усиленной квалифицированной электронной подписью (УКЭП) уполномоченного представителя ФСС;
• ООО ненадлежаще исполнило свои обязательства, и ФСС направил «Требование об осуществлении уплаты денежной суммы по банковской гарантии» в октябре 2021 г. (в пределах срока действия гарантии) на электронный адрес банка;
• банк почтовым отправлением направил письмо с отказом удовлетворить требование платежа. В качестве основания было указано следующее: «Требование направлено по электронной почте в соответствии с условиями банковской гарантии. Вместе с тем, данное Требование не было подписано усиленной квалифицированной электронной подписью, что противоречит условиям Гарантии (при проверке подлинность подписи не подтверждена)».

В суде выявились пикантные подробности:

• ФСС утверждал:
  • требование и расчет пеней были подписаны электронной подписью уполномоченного должностного лица;
  • направленные банку документы содержали визуализацию данной электронной подпи­си, где была информация о том, что «Документ подписан электронной подписью», а также о номере сертификата, владельце и периоде действия сертификата ключа проверки электронной подписи: «Действителен с 01.09.2021 по 01.09.2022»;
• но банк настаивал на том, что требование ФСС не было подписано УКЭП, и это противоречило условиям гарантии;
• можем предположить, что ФСС, следуя набирающей популярность среди госорганов практике, направил в банк не подлинный электронный документ с УКЭП, а его «визуализацию», которую даже заверенной копией считать проблематично.

Суд первой инстанции занял следующую позицию:

• подлинность электронной подписи, которой подписаны требование и приложения, проверяется на Портале государственных услуг Российской Федерации путем выбора способа проверки «ЭП – отсоединенная, в формате PKCS#7» по адресу https://www.gosuslugi.ru и на сайте https://crypto.kontur.ru/ . Согласно полученным протоколам, приложенным ФСС к исковому заявлению, по результатам проверки подлинность документа и подпись подтверждены;
• к результату проверки подписи банком суд отнесся критически, потому что:
  • имелись положительные результаты проверки подлинности подписи от 2 надлежащих источников (предоставлены ФСС);
  • банк не указал, где именно и каким образом им проверялся сертификат подписи (по мнению суда, отсутствовал алгоритм действий, который позволил бы сделать вывод о правильности действий при проверке электронной подписи);
  • у банка имелась возможность, ознакомившись с жалобой на отказ уплатить деньги, связаться с ФСС и выяснить ситуацию до конца, однако банк уклонился от этого;
• суд признал банк виноватым, взыскав деньги по банковской гарантии и неустойку в пользу ФСС.

Девятый арбитражный апелляционный суд в июле 2022 года (постановление № 09АП-37307/2022) изменил только сумму неустойки, а во всем остальном оставил решение предыдущей инстанции в силе.

Складывается впечатление, что суды не захотели до конца разбираться с тем, что ФСС направил в банк:

• реально подписанный усиленной электронной подписью подлинник или
• его «визуализацию», т.е. незаверенную копию, на которой был «нарисован штампик» с «реквизитами» электронной подписи. И тогда банк был прав, не признав подобную «филькину грамоту» полноценным документом!

А то, что банк был не лишен возможности связаться с ФСС и запросить подлинник – это уже другой вопрос. Ссылка на то, что на неких сайтах одна из сторон спора успешно проверила УКЭП «своего» документа (а не того, который получила другая сторона), вообще выглядит анекдотически. Обратите внимание: ФСС в своем иске не утверждал, что направленный в банк документ был подписанным подлинником, а ссылался на то, что документ только содержал визуализацию (это не одно и то же).

Идея визуализации ЭП впервые появилась в совместном приказе Минкомсвязи России № 186, ФСО России № 258 от 27.05.2015 «Об утверждении Требований к организационно-техническому взаимодействию государственных органов и государственных организаций посредством обмена документами в электронном виде». Этот документ содержал описание отметки, требования к ее оформлению, порядок формирования и применения. В тех Требованиях в примечании к термину было честно сказано: «Отметка об ЭП не является аналогом ЭП и доказательством верности данной ЭП на момент обращения пользователя к документу». Требования 2015 года утратили силу в связи с изданием приказа Минцифры России № 667, ФСО России № 233 от 04.12.2020, которым были утверждены новые Требования, где этой оговорки уже не было.

Сейчас реквизит «отметка об электронной подписи» включен в ГОСТ по оформлению организационно-распорядительных документов: