Александр Смирнов: «Появление в Гражданском кодексе статьи 327.1 – настоящий прорыв»

С 1 июня 2015 г. вступил в силу очередной блок изменений в Гражданский кодекс. Среди наиболее интересных новелл – введение ст. 327.1 «Обусловленное исполнение обязательства». О том, для чего понадобилась такая статья и что изменится с ее появлением, мы решили поговорить с Александром Ростиславовичем Смирновым, к.ю.н., директором юридического департамента Московской Биржи.

– Александр, тема нашего интервью – обусловленное исполнение обязательств. Законодательное регулирование этого института изменилось с 1 июня 2015 г., когда вступил в силу Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации». Скажите, пожалуйста, чем была вызвана необходимость изменить законодательство в этой ­сфере?

– На протяжении многих лет в этой теме, как в призме, преломлялись все недостатки судейского толкования. И эта ситуация начала меняться только в последние годы существования Высшего Арбитражного Суда.

Чего греха таить, судьба условных, или потестативных, сделок печальна. Долгое время суды последовательно отказывали в защите таких сделок, в которых наступление условий преимущественно или даже частично зависело от воли одной из сторон. Я напомню, откуда пошла эта тенденция.

В 1996 г. Михаил Исаакович Брагинский опубликовал большой комментарий к новому Гражданскому кодексу. Там он написал, что нельзя признавать допустимым и действительным то условие, наступление которого всецело, преимущественно или частично зависит от воли одной из сторон. И суды приняли это под козырек. Такова была тенденция того времени. Суды говорили, что условие, которое зависит от воли или от поведения одной из сторон, например от воли кредитора, является недействительным. А на вопрос «Почему?» отвечали, что в соответствии со статьей 157 Гражданского кодекса должно быть неизвестно, наступит это условие или нет.

Некоторые юристы поначалу пытались возражать, мол, уважаемые судьи, там не написано, что это условие не должно зависеть от поведения сторон. Просто на момент подписания договора не известно, наступит это условие или нет, потому что оно может зависеть от многих факторов, в том числе от поведения или от воли одной из сторон. Но суды, как я уже сказал, последовательно отказывали в защите таких условий, признавая их недействительными.

– Можете привести конкретный пример?

– Расскажу о деле, которое, на мой взгляд, является квинтэссенцией этого подхода. Кассационную жалобу рассматривал Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа¹. Поддержал его и Высший ­Арбитражный Суд².

В 2007 г. предприятие продало «физикам» долю в уставном капитале. А те купили ее лишь по одной причине – предприятие владело объектами недвижимости. Однако право собственности на них зарегистрировано не было. И «физики» сказали: хорошо, мы приобретаем эту долю, но заплатим только тогда, когда права на недвижимость будут зарегистрированы. То есть долю мы купим, право собственности на нее перейдет, но оплату поставим в зависимость от наступления отлагательного ­условия – ­регистрации права собственности на недвижимость.

Регистрировать право собственности никто не стал, и продавец остался без денег за переданную долю. В связи с этим он пошел в суд и сказал: извините, уважаемый ответчик, но право собственности на долю к вам перешло, чего же вы еще хотите? Будьте добры заплатить. А о том, что предприятие без недвижимости – это, по сути, пустышка с десятитысячным уставным капиталом, истец умолчал. И суд его поддержал. Судьи посчитали, что факт регистрации права собственности на здание зависит от действий продавца. Соответственно, это условие является недействительным. А раз так, то покупатель должен заплатить всю сумму, как если бы право собственности на недвижимость было ­зарегистрировано.

На мой взгляд, это яркий пример необоснованного ограничительного толкования отменительного либо отлагательного условия.

– Неужели все дела решались только в таком ключе и не было никаких исключений?

– Редкие исключения были, это надо признать. Можно вспомнить отказное определение Высшего Арбитражного Суда 2011 года. Там тоже было интересное дело, возникшее из вексельных правоотношений. Стороны договорились, что если векселедатель не заплатит по векселю, то к векселедержателю переходит право застройщика по другому договору. Векселедатель не заплатил, и векселедержатель посчитал, что к нему перешло право застройщика. Суд с ним согласился. Он указал, что «доводы заявителя основаны на неправильном толковании положений статьи 157 ГК РФ, поскольку они не содержат положений, запрещающих связывать возникновение определенных прав и обязанностей с ­действиями одной из сторон сделки»³.

– Практика по статье 157 понятна. Но ведь в Гражданском кодексе есть еще статья 190, которая определяет, что срок может начинать течь с события, которое должно неизбежно наступить. Может быть, именно этим объясняется негативное отношение судов к условиям, наступление которых зависит от воли сторон? Ведь никто не знает, какова будет воля стороны.

– Действительно, в статье 190 Гражданского кодекса есть такое положение. И многие суды, включая Высший Арбитражный Суд, на мой взгляд, путали эту статью со статьей 157. При применении этих двух статей в связке у судов вообще случался коллапс.

В качестве иллюстрации приведу письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда об аренде⁴. Допустим, стороны договора аренды указали, что он действует до начала реконструкции здания. Как мне кажется, это как раз классическое отменительное условие, а не срок действия ­договора.

Но Высший Арбитражный Суд сказал, что это срок, который определен неправильно. Статья 190 Гражданского кодекса в данном случае не соблюдена, поэтому срок является неопределенным. Следовательно, действуют положения о договоре аренды, заключенном на неопределенный срок. Мне кажется, суд так и не смог выяснить: то ли это отлагательное или отменительное условие для всей сделки, то ли это определение срока действия договора.

Нельзя не сказать и о несправедливой судебной практике 2000-х годов по договору подряда. Суды отказывали в защите договоров подряда, признавали их незаключенными, когда там было зафиксировано абсолютно обыденное, нормальное коммерческое условие о том, что подрядчик приступает к выполнению работ, например, в течение 10 дней с момента получения аванса. Суды утверждали, что перечисление аванса очевидным образом зависит от воли заказчика: захотел – перечислил, захотел – нет. А сроки не могут начинать течь с события, относительно которого не известно, наступит оно или нет. Соответственно, сроки начала работ – существенное условие договора подряда – не согласованы. Значит, договор не заключен⁵.

Только представьте, заключаются контракты на миллиарды рублей, стороны подписывают сотни страниц документов, выверяя каждый пункт. А в самом главном им говорят: «Вы знаете, а договор-то у вас не заключен. Соответственно, все, что вы настроили в течение ­нескольких лет, вообще не защищено, и вам никто за это платить не должен».

– Что же изменилось после вступления в силу Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую ­Гражданского кодекса Российской Федерации»?

– Перед тем как сказать о новшествах этого закона, хочу отметить несколько интересных фактов. В 2009 году была одобрена Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. В этом документе говорилось об очень многих проблемных вопросах. Но про условные сделки – ни слова. Там ничего не было сказано о том, как их регулировать, и нужно ли вообще менять сложившийся подход. Странно, но это факт.

Потом был разработан большой законопроект, который часто называли новым Гражданским кодексом⁶. Госдума приняла его в первом чтении в конце апреля 2012 г., но позднее он был разбит на девять блоков. В том большом законопроекте была норма, которая запрещала ставить всю сделку под условие, которое преимущественно или полностью зависит от воли одной из сторон (это был п. 3 ст. 57 Гражданского кодекса). И если бы проект в том виде был бы принят, то мы получили бы прямой запрет на обусловленные сделки.

В итоге же упомянутый Вами закон ввел в Гражданский кодекс статью 327.1 «Обусловленное исполнение обязательства». В ней сказано следующее: «Исполнение обязанностей, а равно и осуществление, изменение и прекращение определенных прав по договорному обязательству, может быть обусловлено совершением или несовершением одной из сторон обязательства определенных действий либо наступлением иных обстоятельств, предусмотренных договором, в том числе полностью зависящих от воли одной из сторон».

На мой взгляд, это существенный прорыв. У нас появилась возможность заключать условные сделки, вступать в условные обязательства.

– Мне кажется, что к тексту новой статьи есть вопросы. Например, почему там сказано только про исполнение обязанностей, а, например, не про возникновение? Выходит, что обязательства не должны возникать из обстоятельств, зависящих от воли сторон?

– Вы правы. У меня тоже есть вопросы к этой норме. Почему, например, может быть обусловлено «осуществление, изменение и прекращение определенных прав»? Существует классическая триада: возникновение, изменение и прекращение прав. А здесь слово «возникновение» пропущено. То есть права не могут возникать из обстоятельств, зависящих от воли сторон? Они могут только изменяться, прекращаться или ­осуществляться. Почему? Непонятно!

Конечно, нам бы хотелось, чтобы ни у кого, в том числе и у судов, не возникло вопросов, как эту норму применять. Но, видимо, отвечать на спорные вопросы придется судебной практике.

– Если я не ошибаюсь, положение, схожее по содержанию с текстом новой статьи 327.1 Гражданского кодекса, содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

– Да, в пункте 52 этого документа сказано, что допускается заключение сделки под отменительным или отлагательным условием, наступление которого зависит в том числе и от поведения стороны данной сделки. Далее перечисляются достаточно распространенные в практике примеры: заключение договора поставки под отлагательным условием о предоставлении банковской гарантии; договора аренды вновь построенного здания под отлагательным условием о регистрации на него права ­собственности арендодателя.

Две эти новеллы – одна законодательная, другая из судебной практики – позволяют нам с оптимизмом смотреть в будущее. Теперь в договоре можно смело писать, например, что мы вам поставим товар, если вы покажете банковскую гарантию. Или мы начнем работы, если вы нам предоставите подтверждение того, что банк выдал вам кредит, с помощью которого вы должны эти работы оплатить. Данные изменения, на мой взгляд, очень позитивны.

– Когда мы говорим о сделках под условием, то подразумеваем, что осуществление, изменение и прекращение прав и обязанностей по договору будет зависеть от действий другой стороны – контрагента. Но именно так нигде не написано. В новой статье 327.1 Гражданского кодекса сказано, что изменение прав и обязанностей зависит от поведения одной из сторон. Возможно ли, что рано или поздно кто-то включит в договор условие, в соответствии с которым его права и обязанности будут зависеть от его воли и поведения? То есть что хочу, то и делаю.

– Ваш вопрос надо разделить на две части. Если мы говорим про статью 157 «Сделки, совершенные под условием» Гражданского кодекса, то она не изменилась, и в отношении условных сделок уже несколько тысяч лет, еще с римского права, ведется спор о том, может ли быть потестативность на стороне должника. Либо он не должен решать, исполнить ли обязательство, а потестативность может быть только на стороне кредитора или обеих сторон.

Но сейчас развитые правопорядки пришли к тому, что стороны, особенно в предпринимательских отношениях, сами решают, на чьей стороне может быть потестативность. Могут быть такие случаи, когда стороны согласятся, что должник сам решает, заплатить ему или нет, в ответ на что-то другое, встречное. Может быть, это право должника тоже ­чего-то стоит, и какой-то эквивалент он все-таки предоставляет.

Вторая часть – это обусловленное исполнение обязательств, которое сейчас появилось. Вы правы, в статье 327.1 Гражданского кодекса написано «обстоятельство… зависящее от воли одной из сторон». Это, кстати, один из вопросов к редакции нормы. Значит ли это, что условие не может зависеть от воли двух сторон? Наверно, суды могут сказать, что написано «одной из сторон», значит, нельзя предусмотреть условие, которое ­зависит от воли сразу двух сторон.

– Я приведу такой пример. Представим, что покупатель включает в договор поставки антикоррупционную оговорку. В соответствии с ней, если после поставки выяснилось, что поставщик замешан в каких-то коррупционных делах, и это подтверждено объективными доказательствами, то покупатель имеет право не платить. Все отношения между ними прекращаются, и покупатель не только не возвращает товар, но и отказывается от оплаты. То есть только от покупателя зависит, отреагирует он на коррупционные нарушения или нет. Как Вы думаете, такое возможно?

– Тема неоднозначная, потому что в частноправовые отношения вмешивается публично-правовой элемент. Но я считаю, что да, возможно. Базовым принципом здесь является принцип свободы договора.

В приведенном Вами примере должник хотел бы заплатить и мог это сделать, но кредитор поступил некрасиво, неэтично, а может быть даже преступно. Поэтому должник говорит: «Извините, я не могу ни вернуть товар, ни оплатить его, потому что в этом случае у меня возникнут ­проблемы».