В последние годы законодательство о банкротстве менялось несколько раз. Не прекращаются разговоры о введении процедуры банкротства для физических лиц. Актуальность проблеме добавляет и недавний кризис. Об ошибках руководства компаний, которые находятся на грани банкротства, а также рекомендациях по спасению бизнеса мы поговорили с Еленой Полеоновой, партнером «Олевинский, Буюкян и партнеры».
О последних тенденциях в судебной практике по процедурам банкротства журналу рассказал партнер правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры» Елена Полеонова. Эксперт разъяснила, во сколько может «обойтись» банкротство, какие ошибки чаще всего допускают руководители организаций-должников, а также почему не стоит платить «отступные» одному из кредиторов в ущерб другим.
– Елена Юрьевна, какие тенденции последних лет Вы могли бы отметить в процедуре банкротства?
– Я ознакомилась со статистикой рассмотрения дел о несостоятельности за последние пять-шесть лет. Самое большое количество заявлений о признании банкротом поступило в 2006 году – больше девяноста тысяч. Уже на следующий год количество снизилось более чем в два раза. В 2008 году опять было небольшое снижение. А вот в 2009-2010 годах снова рост, хотя и незначительный, и это, я думаю, связано с экономическим кризисом.
– На Ваш взгляд, в чем причина падения количества дел о банкротстве в 2007 году?
– Резкое снижение количества дел о банкротстве в тот период я связываю с изменениями в законодательстве о регистрации юридических лиц. Изменения позволили регистрирующим органам исключать из единого реестра юрлиц те организации, которые не представляли отчетность в течение года и по банковским счетам которых не было движения. Эти факторы свидетельствуют о том, что организация фактически не работает, и регистрирующий орган – Федеральная налоговая служба и ее территориальные подразделения – вправе самостоятельно исключать «фантомы» из ЕГРЮЛ. Причем даже в том случае, если у таких предприятий имеется задолженность по налогам.
– Но эти изменения были приняты еще раньше – в 2005 году.
– Да, в 2006 году судьи еще не торопились их применять. А потом, когда вал заявлений о банкротстве захлестнул суды, Высший Арбитражный Суд дал соответствующие разъяснения. И суды стали возвращать такие заявления о признании должников банкротами, объясняя, что налоговые органы могут самостоятельно исключить предприятие из ЕГРЮЛ, поэтому последние должны реализовывать свои полномочия, а не идти в суд.
– Знакомый юрист из налоговой инспекции рассказал, что большинство судебных исков в то время касалось «однодневок». Наверное, это тоже напрямую связано с количеством дел о банкротстве?
– Можно предположить, что многие обанкротившиеся фирмы были «однодневками», созданными для каких-то операций на короткий период. А после этого их учредители просто бросали эти фирмы. Хотя, как правило, учредителями таких компаний выступают подставные лица, многие из которых могли и не догадываться о своем участии в данных организациях. Я хорошо помню, что именно в тот период – в 2006-2007 году – у юристов нашей компании было много проектов, связанных с банкротством отсутствующих должников. В то время в суды могло поступать до тысячи заявлений о банкротстве в день.
– Что происходило в кризисное время?
– В 2009-2010 годах количество заявлений о банкротстве немного выросло. И в первую очередь связано это было с кризисом: многие предприятия обанкротились в силу объективных причин. Но в прошедшем 2011 году количество опять сократилось – на семнадцать процентов. По данным Высшего Арбитражного Суда, среди предприятий, в отношении которых были введены процедуры банкротства, сократилось количество сельскохозяйственных. Еще довольно серьезно по сравнению с 2010 годом сократилось количество банкротств кредитных организаций – в четыре раза.
– Было ли это связано с государственной поддержкой?
– Думаю, да. Мировой экономический кризис, конечно, стал экзаменом на выживаемость – выстояли самые сильные. С другой стороны, это и процесс очищения экономики. Безусловно, поддержка государства способствовала тому, что число банкротящихся кредитных организаций сократилось.
– Среди остальных были «выжившие» в банкротстве?
– Да. Статистика говорит о том, что выросло количество должников, в отношении которых вводились реабилитационные процедуры – внешнее управление и финансовое оздоровление. Кроме того, растет количество заключенных мировых соглашений. Мне эти данные кажутся обнадеживающими. Это значит, что находятся инвесторы, которые готовы оздоравливать предприятия, вести восстановительные процедуры.
– Как Вы думаете, с чем это связано?
– Отчасти с тем, что собственники, акционеры, участники не хотят допускать разорения своих предприятий и надеются вывести их на производственный уровень. В процедурах финансового оздоровления и внешнего управления вводится мораторий на погашение требований: предприятие оказывается в более комфортном положении, когда отдельный кредитор не может взыскать с него задолженность, то есть появляются более спокойные условия для хозяйствования. В этих процедурах предприятие продолжает действовать, избавляется от ненужных активов. Если есть какое-то имущество, которое давно не используется, предприятие может его реализовать и получить оборотные средства.
Более того, в процедуре внешнего управления составляется план, в соответствии с которым имущество предприятия может быть продано, передано в аренду, внесено в уставный капитал другого общества. И даже само предприятие может быть продано. Хотя в этой части законодательство «пестрит» пробелами: больше вопросов, чем ответов. Причина зачастую в том, что любое законодательство следует за реалиями. Складываются правоотношения – появляется необходимость в их регулировании. Законодательство вообще более консервативно, чем действительность.
– Вы согласны с мнением, что реабилитационные процедуры можно назвать «ренессансом» для предприятия?
– В плане внешнего управления как раз и может быть предусмотрено заключение каких-то контрактов, сделок, которые помогут предприятию в более-менее удобных условиях хозяйствования все-таки выйти на восстановление своей платежеспособности. Для этого, конечно, нужна добрая воля кредиторов. Кстати, и мирового соглашения без согласия кредиторов достичь не получится.
«Публикация об элементарных торгах может стоить девяносто тысяч рублей»
– Банкротство, казалось бы, такая сфера, где мировое соглашение между сторонами сложно представить. Но вместе с тем Вы говорите, что их количество растет. Объясните этот феномен.
– Стороны понимают, что каждой из них лучше пойти на уступки и заключить мировое соглашение, чем не получить ничего. Если предлагается какой-то план действий и предприятие обещает погасить свои долги, попробовать реализовать такой план имеет смысл. Мировое...